Концепция "монголо-татарского ига" не имея никакого отношения к действительной истории, напрямую связана с историей действительности, и поэтому заслуживает самого тщательного и всестороннего рассмотрения.
Суть интриги в общем-то понятна: обеспечение себе знатью экономической основы праздного существования.
С учетом недавнего прошлого нашего нынешнего общества, т.е. вспоминая титаническую "борьбу за мир" и прочие предлоги подобных поборов советского государства, напрашивается предположение, что слово "иго" сначала имело смысл угрозы внешней агрессии, на отражение которой требуются средства, а с течением времени, уже в устах сформировавшейся из знати "на законной основе" власти, когда она своей грабительской политикой окончательно завела страну в тупик истории, а себя, соответственно, загнала в угол страха, оно обрело значение гнета враждебной силы, спасением от которого общество обязано государству.
Всё достаточно просто и вполне естественно, а главное весьма похоже на правду: опасностей со стороны окружающего мира хватало, феодальная междоусобица приводила страну в разор и запустение, а русская знать, действительно возила дары степным владыкам.
Только не откупаться от их разбойных набегов, а наоборот: организовывать с их помощью борьбу против своего классового врага - народа. А заодно и устранять своих политических соперников из числа других претендентов на власть.
Стратегия самодержавия, переходя от силы к хитрости, направлена на решение целого комплекса задач: сломить народ психологически сознанием тяжкой вины допущенного позора надругательства над родиной - матерью (отметим, что на бытовом уровне именно этот мотив является базисом русского сквернословия, отчего оно и получило название матерщина); внушить ему ощущение собственной беспомощности перед коварной злобой окружающего мира; выставить себя в роли единственной защиты и опоры; свалить свои преступления, совершенные в борьбе за власть и приведшие к упадку страны, на происки мифических злодеев; направить негативную энергию общества по касательной через моральное разложение, внутреннюю диктатуру и внешнюю агрессию, т.е. через всевозможные распри - против него самого.
Судя по тому, что подобные трюки неоднократно, в различных вариациях и с неизменным успехом власть проделывала в лице и монаршей династии, и партийной клики, и недавней плутократической элиты и нынешней бюрократической хунты, ловкое использование неразвитости общественного сознания и подлая спекуляция на народном чувстве патриотического долга, прочно легли в основу крепких традиций российской государственности.
Несложно заметить и кровное родство государственной стратегии с уголовной тактикой, также норовящей подавлять волю к сопротивлению потенциальной жертвы унижением и запугиванием, организовывать вымогательство на своем "покровительстве" и т.д. - и это вполне естественно: бюрократия и преступность - это два полюса классового общества.
С этим "глюком" в общественном сознании, являющимся идеологическим вирусом рабской психологии, государством, через систему образования, была взращена вся прежняя Россия и сегодня наше общество, весьма склонное к разглагольствованиям о необходимости воспитания подрастающих поколений свободными гражданами и патриотами родины, прививает его собственным детям - будущему страны.
Очевидно, что секрет долголетия этого мифа кроется в густой тени явного контраста между Россией и Европой. Однако у этого явления есть более прозаическая причина: изначальная разница в жизненном пространстве.
Короткие европейские расстояния позволяли осуществлять рост производительных сил за счет порабощения иноземцев, в российских же условиях этот процесс мог идти преимущественно на основе эксплуатации соотечественников, вследствии чего между Европой и Россией возникла зеркальная асимметрия, подобная той, что существует между собственностью и государством, и процесс классового расслоения населения развел их из общинного строя по разным эпохам (вскрывая взаимосвязь пространства и времени): Европу сначала в рабовладение, Россию - сразу в феодализм (точнее было бы сказать: в азиатчину, но специфика российских условий, придавая ей локальный характер, все же приближает этот строй скорее к западному феодализму, чем к восточному деспотизму).
Рабовладение имеет своим фундаментом индивидуальную основу, феодализм - общественные начала, т.е. в первом случае речь идет о стремлении к личному богатству как базису общественной власти, во втором целью является общественная власть как источник личного богатства.
Европа шла дорогой внешней агрессии и открытой эксплуатации, Россия - путем скрытого паразитизма и внутренней диктатуры.
История Европы - смена господствующих классов, история России - вырождение класса господ.
Европа - государство собственности, Россия - собственность государства.
Подчинить сознание силе гораздо легче, чем одолеть силу сознанием, поэтому ход истории давно привел Европу к ясности общественных отношений, основанных на праве собственности, а Россия все еще находится в смуте гражданского состояния, обусловленного произволом государства.
Европа отвергает рабовладение политической борьбой, сохраняя его экономическую сущность, Россия удерживает себя в политической форме феодализма, саморазрушаясь экономически.
Европа, опираясь на собственность, переделывает государство, Россия, упираясь в государство, переделивает собственность.
(Если учитывать, что экономика (собственность) это базис, а политика (государство) - надстройка, то совершенно очевиден исторический обскурантизм общественного уклада России, как и то, что в современных условиях эта коллизия может быть разрешена лишь упразднением того и другого тождеством интересов общества).
В Европе сила собственности покоится на мифе права, в России право государства обусловлено силой мифа, т.е. оба основания при всей своей противоположности едины в ложности, поэтому исторически Европа в российских политических событиях пытается разглядеть свое будущее, а Россия по европейскому экономическому развитию стремится понять свое прошлое.
Решение этой задачи наше общество могло бы себе значительно облегчить, если бы, вместо "весомых аргументов" государственной идеологии, внимательнее относилось к простым фактам окружающей действительности.
Например: нетрудно заметить, что Европа, в отличие от России, бессознательно, но явно увязывает "иго" не с историей народа, а с интригами власти: она охотно воздает должное высокому потенциалу россиян в сферах деятельности, требующих смелости ума, свободы духа и личного мужества, как и не скрывает того, что считает потуги российского чиновничества направленные на приближение к нормам европейской общественной жизни подвигом достойным Нобелевской премии.
После распада общинного строя исторические пути Европы и России вновь пересекаются в момент перехода Европы из рабовладения в феодализм и на этом этапе она догоняет Россию во времени, обогащенная культурой античности: греческой философией, римским правом и арабо-еврейской религией.
В сущности "монголо-татарское иго" это российский аналог библейско-евангельской мифологии с поправкой на реализм - конструктивные элементы фактически те же: некая слабость, коварное зло, тяжкая вина, суровое добро, искупительное страдание, только вместо бога в главной роли выступает государство.
Оттого Европа молится на "святого отца", а Россия уповает на "царя-батюшку".
Доктрина небесного блаженства в награду за земные страдания и концепция сильного государства как символа свободы возникли в моменты распада соответственно рабовладения и феодализма.
В Европе религиозная мораль распространялась снизу вверх, "объясняя" жизненное состояние черни, в России государственная идеология навязывалась сверху вниз, "оправдывая" социальное положение знати.
В Европе низы уходили от реальности в мистику потому, что не видели никакого способа одолеть верхи, в России верхи внедряли мистерию в действительность так как не было иной возможности справиться с низами. Это обстоятельство сыграло свою роль и в крещении Руси.
"Славить" "право" означает возвышать власть, отсюда и православие.
На русской земле подобной конфессии не нашлось, пришлось заимствовать у заграницы, но опять-таки с поправкой на реализм: без божьего дублера - царева конкурента.
Увы, фундаментальный постулат русской церкви - "всякая власть от бога" - сыграл с ней весьма злую шутку в советское время.
Все вышесказанное позволяет сделать ряд любопытных выводов:
- ключевым моментом всей российской истории является тенденция классового расслоения населения на ниве "служения обществу".
Пример нынешних "народных представителей" всех рангов и мастей говорит о том, что и в выборной системе она прекрасно сохраняется.
- на Руси народ отказывал знати в притязаниях на особое социальное положение, т.е. в праве на власть!
И это понятно: знать являла собой главным образом силовую структуру общества, но, как правило, на врага поднималось все население и поэтому народ ничего особенного в ратном деле не видел, а по мере роста военных успехов защитные функции общества и вовсе приобретали спорадический характер.
Во всем же остальном население вполне обходилось собственным здравым смыслом, практическим опытом и заветами отцов.
Эхо тех времен до сих пор гуляет по медвежьим уголкам России: так называемые духоборы все еще живут не признавая над собой никакой власти, кроме обычаев предков. Не ведая ни начальства, ни милиции, ни замков на дверях. И даже не испытывая нужды в деньгах. Т.е. вопреки невежественному кликушеству идеологов нынешней бюрократии, сами веками сохраняют свой жизненный уклад в форме первобытного коммунизма.
Именно потому, что знать была не в состоянии получить власть из рук русского народа, ей понадобились сначала знаменитое обращение к "варягам", а затем ярлык на княжение от "татар".
Разумеется, речь идет не о сознательной борьбе народа за свободу, а скорее о стихийном анархизме масс, но в любом случае: время, а вовсе не иноземный враг, было той единственной силой, которую не могли одолеть наши героические предки.
Далеко же ушли их нынешние потомки - просто не представляющие себе жизни без начальственного указующего перста, сами надевающие на себя ярмо бюрократии, считающие верхом демократической благодати возможность выбирать себе господ!
- за внешним образом "монголо-татарского ига" государство скрыло свою внутреннюю сущность невежественно-классового паразитизма.
Появление государства на русской земле означило не избавление от чужеродного владычества, а образование доморощенной "золотой орды", живущей данью общественного невежества, историческое иго которого простирается над страной по сей день и олицетворяется чиновничеством.
- развитие государства на Руси, достигнув своего апогея в единовластии, вместо ожидаемого верха сознания воли общества, в действительности явило собой произвол ощущения верха общества.
Положив этим в сознании самого общества начало увлекательному процессу поиска идеального царя путем выбраковки реальных правителей.
Получившему в русской истории, благодаря народной тяге к ясности языка, емкое название "смута" и длящемуся до сих пор.